Речные заводи (том 1) - Страница 183

183

Не случись этого, У Сун, вымещая свою злобу, не убил бы несколько алчных человек. Видно, так уж было предопределено, что:

Трупы убитых наполнят

Скоро прекрасный чертог,

Красный светильника пламень

Красную кровь озарит.

Что же произошло после того, как У Сун вернулся в город Мэнчжоу, прошу вас, читатель, узнать из следующей главы.

Глава 30

повествующая о том, как кровь командующего войсками Чжана обагрила стены зала Супружеского счастья и как У Сун ночью отправился на гору Сороконожек

Командующий Чжан, поддавшись уговорам начальника охраны, решил отомстить за Цзян Мынь‑шэня и погубить У Суна. Однако кто мог подумать, что у пруда Летающих облаков У Сун убьет сопровождавших его четырех человек?

У Сун стоял на мосту, размышляя о случившемся, и чувство мести поднималось в нем до самых небес. «Я не успокоюсь, пока не убью командующего Чжана», – думал он. Он подбежал к убитым, снял с них кинжалы и самый хороший взял себе. Затем он выбрал лучший меч и поспешил в Мэнчжоу.

Когда он пришел в город, уже смеркалось. Он направился прямо к саду, что был за домом командующего Чжана, и подошел к стене, за которой находилась конюшня. У Сун притаился у конюшни и прислушался. Конюх еще не вернулся; он был во внутреннем дворе. Вдруг У Сун услышал скрип калитки и увидел конюха с фонарем в руках, который вошел и запер за собой калитку.

Спрятавшись в тени, У Сун слышал, как сторож отбивал три четверти первой стражи.

Конюх засыпал лошадям корм, повесил на стену фонарь и, приготовив себе постель, разделся и лег спать.

Тогда У Сун подкрался к калитке и тихонько толкнул ее. Калитка заскрипела, и конюх закричал:

– Не успел я лечь, как ты уже явился воровать мою одежду! Рановато пришел!

Приставив к калитке меч и сжимая в руке кинжал, У Сун еще раз толкнул калитку, и она опять заскрипела. Тут уж конюх не стерпел. Он выскочил голый из постели, схватил вилы, которыми доставал солому, и кинулся к калитке. Отодвинув засов, он только собирался открыть калитку, как У Сун распахнул ее и, ворвавшись во двор, схватил конюха за волосы. Тот хотел было закричать, но при виде занесенного над ним сверкающего при свете фонаря кинжала так испугался, что у него даже ноги подкосились.

– Пощади! – взмолился он.

– Узнаешь меня? – спросил У Сун.

По голосу конюх узнал У Суна и завопил:

– О, старший брат мой, я тут ни при чем! Пощади меня!

– Скажи мне, где командующий Чжан? – спросил У Сун.

– Сегодня они весь день пируют втроем с начальником охраны Чжаном и Цзян Мынь‑шэнем и сейчас продолжают выпивать в зале Супружеского счастья, – ответил конюх.

– А правду ты говоришь? – спросил У Сун.

– Пусть я покроюсь язвами, если лгу, – отвечал конюх.

– Все равно я не могу пощадить тебя, – сказал У Сун и ударом кинжала убил конюха. Отшвырнув ногой мертвое тело, он вложил кинжал в ножны и при свете фонаря достал ватную куртку, которую ему дал Ши Энь.

Сняв с себя старую одежду, он одел все новое и, туго подпоясавшись, привязал к поясу ножны. Потом он подошел к кровати, взял простыню, завернул в нее свое серебро и, засунув узел в небольшой мешок, повесил его у двери. Затем, сняв половинку двери, он вынес ее на улицу и приставил к стене.

Покончив со всем этим, У Сун задул фонарь, крадучись вышел из помещения и, не выпуская из рук кинжала, по приставленной половинке двери взобрался на стену. В этот момент луна вышла из‑за туч, и У Сун поспешил спрыгнуть во внутренний двор.

Потом он поставил створку двери на место и прикрыл калитку, предусмотрительно убрав засов, чтобы ее нельзя было запереть.

Затем У Сун пошел на свет. Оказалось, что огонь горит в кухне и у котла при свете лампы сидят две служанки и жалуются на свою судьбу:

– Мы их весь день обслуживали, а они все никак не идут спать. Еще чая требуют! Нет у этих двух гостей ни стыда, ни совести, нализались, как черти, а спать не идут – никак наговориться не могут.

В это время У Сун прислонил к стене свой меч и вытащил из‑за пояса окровавленный кинжал. Толкнув дверь, которая открылась с громким скрипом, он ворвался в комнату, схватил за волосы одну из служанок и тут же заколол ее.

Другая служанка хотела бежать, однако ноги ее словно к земле приросли, и она даже крикнуть не могла от испуга. Да что говорить о служанках, если бы мы с вами, читатель, были свидетелями этого зрелища, то от страха также не смогли бы языком пошевелить. Одним ударом кинжала У Сун убил и другую служанку, а потом, оттащив оба трупа к очагу, погасил в кухне свет.

При свете луны он тихо прокрался в комнаты. Все ходы и выходы в доме были ему хорошо известны, и он прямо направился к лестнице, которая вела в зал Супружеского счастья и, осторожно ступая, ощупью поднялся по ступенькам.

К этому времени слуги и служанки, прислуживавшие хозяевам, сильно устали и разбрелись кто куда, и из комнаты доносился лишь разговор троих – начальника охраны, командующего Чжана и Цзян Мынь‑шэня. Остановившись на лестнице, У Сун стал слушать, о чем они говорили.

– Если бы не ваша милость, я не смог бы отомстить за обиду, – сказал Цзян Мынь‑шэнь командующему Чжану. – Будьте уверены, я хорошо отблагодарю вас за услугу.

– Я пошел на это дело только ради моего друга начальника охраны, – отвечал командующий Чжан. – Вы хоть и поизрасходовались, зато уладили все как следует, и теперь с этим парнем, верно, уж покончено, потому что я приказал убить его на пруду Летающих облаков. Завтра сопровождающие его стражники и двое моих людей вернутся и все доложат.

183