Речные заводи (том 1) - Страница 87

– Сбывается наше заветное желание! – воскликнул Юань Сяо‑ци и даже запрыгал от радости. – Когда же мы отправляемся?

– Я просил бы вас сейчас же собраться, – сказал У Юн, – потому что на рассвете мы отправимся в поместье Чао Гая.

Это решение очень понравилось всем братьям.

На следующий день братья встали рано утром и позавтракали. Распорядившись по дому, они покинули деревню Шицзецунь и вместе с У Юном направились к деревне Дунцицунь. После целого дня пути они увидели впереди поместье Чао Гая, а вскоре и самого хозяина, который вместе с Лю Таном ждал их в кустах у дороги. Узнав У Юна, приближавшегося к поместью в сопровождении братьев Юань, Чао Гай и Лю Тан вышли им навстречу.

– Приветствую доблестных братьев Юань! – радостно произнес Чао Гай. – Слава о вас идет повсюду. Прошу вас в мое поместье, там мы и потолкуем.

Вшестером они вошли в дом, прошли во внутренние комнаты, где и расселись, как положено обычаем. Затем У Юн рассказал Чао Гаю о своей беседе с братьями Юань, после чего староста пришел в самое хорошее настроение. Он тут же велел работникам зарезать свинью и барана и приготовить жертвенной бумаги для возжигания. Братья Юань отметили, что вид у хозяина представительный, а манера говорить солидная.

– Мы очень рады, – оказали братья Юань, – что, наконец, нам представилась возможность познакомиться с таким достойным человеком, как вы: Однако если бы нас не привел сюда учитель У Юн, то вряд ли мы удостоились бы этой чести.

Братья не скрывали своей радости. Вечером того же дня они ужинали все вместе и до поздней ночи беседовали о всякой всячине.

На другой день, лишь рассвело, они пошли во внутренние комнаты, где были приготовлены для жертвоприношений вырезанные из бумаги монеты и фигуры животных, благовонные свечи, а также принесенные сюда накануне свинина и баранина. Торжественность, с которой Чао Гай готовился к жертвоприношению, всем очень понравилась. Во время церемонии каждый произнес клятву: «Лян Чжун‑шу притесняет народ в Северной столице и вымогает у жителей деньги и добро. На эти деньги он приобрел подарки ко дню рождения сановника Цай Цзина из Восточной столицы. Это богатство нажито нечестным путем, и если кто‑нибудь из нас, в задуманном нами деле, затаил корыстные намерения, пусть небо. покарает его и поглотит земля. Да будет сам бог свидетелем нашей клятвы!» И они сожгли жертвенные деньги.

Совершив обряд жертвоприношения, все шестеро друзей в хорошем расположении духа выпивали и закусывали во внутренних комнатах. Вдруг вошел работник и доложил:

– У ворот стоит какой‑то монах. Он, очевидно, просит подаяния на монастырь.

– Что ж ты сам не можешь ему подать? – удивился Чао Гай. – Ты же видишь, что я занят с гостями. Выдай ему шэн пять риса – и дело с концом. Стоит ли беспокоить меня.

– Да я уже давал ему рис, только он не берет, – ответил работник, – говорит, что ему нужно с вами повидаться.

– Видно, ему показалось мало, – решил Чао Гай, – прибавь еще два‑три доу и скажи, что староста пригласил к себе сегодня гостей и потому не может к нему выйти.

Работник ушел, но через некоторое время вернулся обратно:

– Я дал монаху еще три доу риса, но он никак не хочет уходить. Говорит, что он даос и пришел сюда не за деньгами и не за рисом, а лишь ради того, чтобы повидаться с вами.

– Вот бестолочь! – рассердился Чао Гай. – Даже поговорить с людьми толком не умеешь! Передай этому монаху, что сегодня я занят… Пусть придет в другой раз, я приму его.

– Все это я уже ему говорил, – возразил работник, – а он знай твердит себе, что пришел не за подаянием, а потому лишь, что слышал о вас, как о человеке честном и справедливом, и пришел повидаться с вами.

– До чего ж ты надоедлив!! – с досадой воскликнул Чао Гай. – Даже в таком простом деле – и то не можешь помочь мне. Если ему все еще кажется мало, прибавь три‑четыре доу риса. Стоит ли из‑за такого пустяка разговаривать! Если бы я не был занят с гостями, то, конечно, вышел бы к нему. Ступай выдай ему, сколько он хочет, и уж больше не приходи сюда.

Работник ушел, но через некоторое время снаружи послышался шум, и в комнату, едва переводя дух, влетел другой работник с криком:

– Господин! Монах разозлился и стал избивать работников!

Это сообщение очень встревожило Чао Гая. Он поспешно встал из‑за стола и, обращаясь к своим гостям, сказал:

– Прошу вас, дорогие друзья, посидеть здесь, а я пойду посмотрю, что там происходит.

Выйдя во двор, он увидел у ворот поместья огромного монаха, ростом в восемь чи, благообразного и осанистого на вид. Стоя под зелеными ивами, он направо и налево наносил удары наступавшим на него крестьянам, выкрикивая при этом:

– Ах вы, деревенщина неотесанная!

– Почтенный монах, прошу вас, успокойтесь, – обратился к нему Чао Гай. – Вы пришли к старосте Чао Гаю, конечно, за подаянием. Но ведь вам выдали рис, так чем же вы еще недовольны?

В ответ на это монах расхохотался и сказал:

– Я, бедный монах, явился сюда не за подаянием. Для меня сейчас и сто тысяч связок денег нипочем. Я пришел исключительно для того, чтобы повидать старосту. Мне нужно оказать ему несколько слов, а эти невежды принялись ругать и гнать меня. Вот я и рассердился.

– А раньше вы знавали старосту? – спросил Чао Гай.

– Нет, я только слышал о нем, а видать не видел, – отвечал монах,

– Так ваш покорный слуга и есть староста Чао Гай! – сообщил тот. – Что же вы хотели мне сказать?

– Вы уж простите меня! – сказал тогда монах. – И разрешите мне приветствовать вас, как полагается.