Речные заводи (том 1) - Страница 5

– Что это за храм? – спросил Хун Синь, указывая на него монахам.

– В этот храм заточили злых духов, усмиренных при небесных наставниках прошлых поколений, – отвечал настоятель.

– А почему на двери так много печатей? – продолжал расспрашивать Хун Синь.

– Великий духовный наставник при Танской династии Дун Сюань запер здесь владыку злых духов, и каждый последующий небесный наставник собственноручно прибавлял к уже имевшимся новую полоску бумаги, чтобы будущие поколения не могли самовольно открыть этой двери, ибо освобождение злого духа было бы необычайным бедствием. Сменилось уже девять поколений, и все они принесли клятву в том, что не будут отпирать этот придел. Замок запаян расплавленной медью, и кто знает, что делается внутри? Я, смиренный настоятель, уже более тридцати лет ведаю этим храмом и знаю только то, что уже сообщил вам.

Выслушав этот рассказ, Хун Синь очень изумился и подумал: «Я должен взглянуть на этого властелина духов».

– Откройте, пожалуйста, дверь, я хочу увидеть, каков из себя этот властелин, – сказал он настоятелю.

Господин военачальник, – смиренно отвечал тот, – никак не могу открыть храма. Наши небесные наставники запрещали это, повторяя, что никто из последующих поколений не смеет открывать двери храма.

– Глупости! – засмеялся Хун Синь. – Просто вы хотите дурачить порядочных людей, вот вы и выдумали, что заперли здесь властелина злых духов. читал множество книг, и нигде не говорилось о том, чтобы можно было заточить злых духов. Ведь духи и дьяволы живут в преисподней. Не верю, что тут сидит властелин злых духов! Откройте же побыстрее, и посмотрю, что это за властелин такой.

– Этот храм нельзя открыть, – упорно твердил настоятель, – иначе мы наделаем бед и причиним вред людям.

Тут Хун Синь рассвирепел и сказал монахам:

– Если вы не откроете мне дверь, я, возвратившись ко двору, доложу императору, что вы, монахи, нарушили его высочайшее повеление, препятствовали мне зачитать императорский указ и не дали увидеться с великим учителем. Еще я скажу, что вы тайно построили здесь храм и, делая вид, будто держите в нем властелина духов, обманываете народ. Тогда у вас отберут монашеские свидетельства, заклеймят и сошлют в ссылку, – хлебнете вы горя!

Настоятель и монахи испугались, и им ничего больше не оставалось, как позвать работников, которые сначала сорвали бумажные печати, а потом сшибли молотом замок. Затем они толкнули дверь и проникли в храм, где было темно, как в пещере, и ничего не было видно.

Хун Синь приказал своим спутникам принести десяток факелов и зажечь их. Когда люди вошли в храм и осветили все углы, там не оказалось ничего, кроме каменной плиты в пять или шесть чи, стоявшей в самом центре. Под ней находилась каменная черепаха, которая уже наполовину вросла в землю. Когда к плите поднесли факелы, то на лицевой ее стороне отчетливо выступило изречение, заимствованное из священной книги и написанное древними витиеватыми письменами, понять которые не мог ни один из присутствовавших. Оглядев обратную сторону, они увидели на ней иероглифы, составлявшие четыре слова: «Придет Хун и откроет».

Увидев эти иероглифы, Хун Синь обрадовался и сказал настоятелю:

– Вы хотели помешать мне, но случилось так, что еще несколько сот лет назад здесь был поставлен мой фамильный знак. Слова: «Придет Хун и откроет» – заставляют меня выяснить, почему же вы препятствовали мне? Я полагаю, что властелин злых духов находится как раз под этой каменной плитой. Эй вы, люди! Позовите‑ка еще работников, и пусть они захватят мотыги и железные лопаты и копают здесь.

– Господин военачальник, – говорил в страхе настоятель, – вы не должны трогать этот камень, иначе, боюсь, будет беда, и вы принесете большой вред людям. Опасность велика.

Да что вы, монахи, понимаете! – закричал разгневанный Хун Синь. – Здесь ясно сказано, что именно я должен поднять эту плиту, как же смеете вы препятствовать мне? Сию же минуту пришлите сюда людей, и пусть они поднимут плиту!

– Боюсь, случится беда, – твердил настоятель.

Однако Хун Синь и слушать его не хотел. Он собрал работников, и они сначала отвалили каменную плиту, а потом, потратив немало усилий, сдвинули каменную черепаху; прошло много времени, прежде чем они смогли поднять ее. Потом они стали копать дальше и, вырыв яму в четыре чи глубиной, увидели большую плиту из темного камня не менее десяти квадратных чи. Хун Синь приказал поднять эту плиту, хот настоятель умолял не трогать ее.

Но Хун Синь и слушать не стал его. Люди подняли большой камень, и когда заглянули под него, то увидели яму в десть тысяч чжан глубиной. Из этой пещеры доносился гул, подобный сильным раскатам грома. Когда же этот шум прекратился, вверх взвилось черное облако, которое ударилось о своды храма и, разрушив их, вырвалось наружу и заполнило собой все небо. Затем эта темна туча разделилась больше чем на сотню золотых облаков, и они разлетелись во все стороны.

Люди пришли в ужас, закричали от страха и, отбросив мотыги и железные лопаты, бросились вон из храма, на бегу опрокидывая друг друга. А Хун Синь был в таком ужасе, что потерял дар речи и даже не знал, как ему быть. От страха лицо его сделалось серого цвета. Когда Хун Синь выскочил на веранду, он увидел здесь настоятеля, который горестно причитал.

– Что это за духи? – спросил Хун Синь.

– Господин начальник, – отвечал настоятель, – наш древний предок, небесный наставник Дун Сюань, оставил после себя завет, который гласил: «В этом храме заточены тридцать шесть духов Большой Медведицы и еще семьдесят два злых духа, всего сто восемь повелителей злых духов. Они придавлены каменной плитой, на которой старинными письменами вырезаны их прозвища. Если их выпустить на волю, много будет от них зла людям». Что же делать теперь, когда вы, господин военачальник, освободили этих духов?