Речные заводи (том 1) - Страница 206

К оглавлению

206

Он тут же достал тканную золотом одежду из атласа и дал Цинь Мину надеть.

– А кто тот добрый молодец, который является вашим главарем? – спросил Цинь Мин.

– Это мой названный старший брат, – ответил Хуа Юн. – Зовут его Сун Цзян, он писарь из уезда Юньчэн, а те почтенные люди – главари стана: Янь Шунь, Ван Ин и Чжэн Тянь‑шоу.

– Этих‑то троих я знаю, – сказал Цинь Мин. – А не тот ли это Сун Цзян, что из провинции Шаньдун, по прозванию Суп Гун‑мин, Благодатный дождь?

– Тот самый, – не замедлил ответить Сун Цзян.

Услышав это, Цинь Мин поспешил почтительно приветствовать его и сказал:

– Давно слыхал я о вашем славном имени, но никак не ожидал, что увижу вас сегодня здесь.

Сун Цзян хотел быстро ответить ему на поклон, но не мог. Видя, с каким трудом он сгибает колени, Цинь Мин спросил его:

– Дорогой брат, что случилось с вашими ногами?

Тогда Сун Цзяй рассказал ему всю свою историю с того момента, как он ушел из Юньчэна, и кончая тем, как его избил Лю Гао. Цинь Мин только головой покачал и сказал:

– Я знал лишь одну сторону этого дела, и к каким большим ошибкам это привело! Дайте мне возможность вернуться в Цинчжоу, и я расскажу обо всем начальнику области Му Юну.

Но Янь Шунь уговаривал Цинь Мина остаться на несколько дней и тотчас же приказал зарезать для пира баранов и лошадей. Пленным солдатам, находившимся в помещениях позади стана, за горой, также послали мяса и вина.

Выпив несколько чашек, Цинь Мин поднялся и сказал:

– Доблестные рыцари! Вы были настолько великодушны, что сохранили мне жизнь. Верните же мне мою кольчугу, шлем, оружие и коня, чтобы я мог вернуться в Цинчжоу.

– Вы не правы, – сказал Янь Шунь. – Разве можно возвращаться в Цинчжоу, потеряв всех солдат и лошадей, которых вы привели с собой? Ведь Му Юн не оставит этого безнаказанно. Лучше оставайтесь у нас в стане на некоторое время. Правда, вам здесь покажется чересчур бедно. Но вы можете пить с нами вино и заниматься нашим делом. Одеждой мы обеспечены, добычу делим справедливо, остаться здесь куда лучше, чем возвратиться в Цинчжоу и навлечь на себя гнев правителей.

Выслушав это, Цинь Мин вышел из комнаты и сказал:

– Ив этом мире и на том свете я всегда буду верным слугой сунского императора. По распоряжению императорского двора я назначен командующим войсками и никаких проступков не совершил, почему же я должен превратиться в разбойника и восстать против императора? Если вы хотите убить меня, – убивайте.

Хуа Юн поспешил к Цинь Мину и, удерживая его, сказал:

– Не гневайтесь, дорогой друг, выслушайте меня. Я ведь тоже сын чиновника императорского дома. И тем не менее вынужден был прийти сюда. Если вы, господин командующий, не хотите стать разбойником, мы не смеем принуждать вас, но прошу вас посидеть немного. Вот окончится пир, и я принесу вам кольчугу, шлем, оружие, приготовлю коня, и вы сможете ехать.

Но Цинь Мин ни за что не хотел садиться. Хуа Юн же продолжал уговаривать его:

– Господин командующий, сейчас ночь. За минувший день вы очень утомились, да и ни один человек на вашем месте не в силах был бы все это выдержать. А потом, почему бы вам не накормить коня, прежде чем отправиться в дорогу?

«Он прав», – подумал Цинь Мин. Войдя обратно в помещение, он сел за стол и продолжал пить вино. Пятеро добрых молодцов то и дело подходили к нему с чашками в руках и приглашали выпить. Цинь Мин совсем ослабел от усталости, но от угощенья отказываться не мог и, отбросив все заботы, пил до тех пор, пока не опьянел. Разбойники провели его в шатер и уложили спать, а сами вернулись к своим делам, и об этом нет нужды больше говорить.

Продолжим же наш рассказ. Цинь Мин проспал до утра, затем вскочил, умылся, прополоскал рот и тотчас же собрался ехать.

– Позавтракайте сначала, господин командующий, а потом уже отправитесь. Мы проводим вас, – уговаривали его хозяева. Но так как Цинь Мин по характеру был горяч и нетерпелив, то желал ехать сейчас же. Тогда хозяева быстро приготовили закуски и вина, принесли его шлем и кольчугу и подали ему одежду. Затем ему принесли оружие и острую палицу, привели коня. Несколько человек получили приказание сопровождать его вниз. Пятеро вожаков также поехали провожать Цинь Мина и распростились с ним у подножья горы. Цинь Мин сел на коня, взял свою острую палицу и, когда уже совсем рассвело, покинул гору Цинфын.

В Цинчжоу он не скакал, а летел на своем коне, и когда проехал около десяти ли, было уже около полудня. Нигде не было видно прохожих. Лишь облако дыма поднималось вдали. Тут в сердце Цинь Мина закралась тревога. Подъехав к окрестностям города, он увидел, что там, где прежде стояли сотни домов, теперь все сожжено дотла, опустошено и завалено битой черепицей и кирпичом. То здесь, то там в беспорядке лежали обожженные трупы мужчин и женщин. Цинь Мин с ужасом смотрел на это зрелище и погнал коня через груды развалин к городским стенам. Подъехав к воротам, он велел открыть их, но увидел, что мост через ров с водой высоко поднят, а на стене стоят солдаты, расставлены флаги и приготовлены камни и большие деревянные балки. Сдерживая коня, Цинь Мин крикнул солдатам, чтоб они опустили мост и дали ему проехать.

Но солдаты, завидев Цинь Мина, забили в барабаны и стали издавать воинственные крики.

– Я командующий, почему же вы не впускаете меня в город? – крикнул Цинь Мин.

Тогда в просвете городской стены появился начальник области Му Юн и закричал:

– Ах ты, разбойник! Или ты совсем совесть потерял! Вчера ночью ты привел своих людей, напал на город, погубил много мирного населения и сжег сотни домов. А сегодня ты снова пришел, да еще требуешь открыть ворота. Императорский двор никогда не обижал тебя, как же ты мог совершить такой подлый поступок? Я уже послал донесение императорскому двору, и рано или поздно тебя поймают и изрежут на куски.

206